Цена ликвидации Сейлора — это "цивилизация перестает функционировать", и ненавистники не могут с этим справиться.

Чтобы полностью понять Bitcoin, вы должны понять эффект Кантильона. Большинство людей не понимают эффект Кантильона, поэтому вот разбор с нуля, который взорвет ваш мозг: Традиционный эффект Кантильона прост: Создается новая денежная масса. Люди, ближайшие к печатному станку, получают деньги первыми. Они покупают активы до того, как цены скорректируются. Все остальные получают размытые деньги после роста цен. Инсайдеры получают покупательную способность. Общественность невольно субсидирует это увеличение. Это структурное воровство, скрытое за дипломами и "политикой". Теперь вот поворот сюжета: Bitcoin не устранил эффект Кантильона. Он создал первую версию в истории человечества, которая прозрачна, добровольна, справедлива и математически фиксирована. Эмиссия Bitcoin работает следующим образом: Новая эмиссия создается согласно коду, а не политическому усмотрению. Каждый на Земле может участвовать, мгновенно, без разрешения. График известен за десятилетия вперед, до блока. Ранние последователи принимают огромные риски и получают за это вознаграждение. Эмиссия уменьшается со временем, вознаграждая терпение и убежденность. Результат? Bitcoin производит единственный эффект Кантильона, существующий в мире, где у всех есть равный доступ к преимуществам. Нет "инсайдерского уровня". Нет вращающейся двери между банками и государством. Нет секретных процентных окон. Нет привилегированных классов. Просто глобальная система, в которой каждый человек имеет одинаковые правила и одинаковую кривую возможностей. Вот настоящий шок: Bitcoin-еры добровольно принимают всю будущую инфляцию заранее, в обмен на постоянный иммунитет от политической девальвации. Вы выбираете график, принимаете эмиссию и получаете выгоду от последующей дефицитности. Вы заранее оплачиваете стоимость, чтобы слой расчетов человечества больше никогда не нуждался в центральном банке. Эффект Кантильона фиатных денег: Вознаграждает близость к власти. Эффект Кантильона Bitcoin: Вознаграждает временные предпочтения, терпимость к риску и долгосрочное мышление. Один — это коррупция. Другой — это капитализм, работающий при идеальной информации. Bitcoin не избежал эффекта Кантильона. Он усовершенствовал его, демократизировал и использовал против самой системы, которая его злоупотребляла. Вот почему Bitcoin-еры думают иначе. Вот почему раннее принятие имеет значение. Вот почему фиат не может конкурировать. Человечество наконец получает эффект Кантильона, который каждый может опередить, и который никто не может подстроить.

Называть Bitcoin «активом без фундаментальной ценности» — это не аргумент, а признание того, что чье-то понимание формирования ценности застряло где-то между заданиями по экономике 101 и цепочками писем от золотоискателей. Фраза «фундаментальная ценность» звучит умно только для людей, которые никогда не обновляли свою операционную систему после 1974 года. Глупость начинается с предпосылки. «Фундаментальная ценность» подразумевает, что существует некая объективная, метафизическая цена, заложенная в активах независимо от человеческих предпочтений, ликвидности, дефицита, денежного приза или рыночной структуры. Она представляет мир, где ценность является физической константой, как гравитация, а не динамическим равновесием, формируемым стимулами, временными предпочтениями и теорией игр. Это мировоззрение для экономистов, которые все еще думают, что деньги возникают из правительственного указа, а не из коллективного выбора в условиях конкуренции. В реальном мире «фундаментальная ценность» существует только в двух местах: 1. учебниках по оценке, написанных во время администрации Рейгана 2. в умах академиков, которые никогда не торговали ничем более волатильным, чем облигация сберегательного банка Все остальное оценивается по ликвидности, дефициту, полезности, координации, гарантиям расчетов и довериям. Вот как на самом деле функционируют рынки. Вот почему активы с идентичными денежными потоками торгуются по-разному. Вот почему золото имеет триллионный премиум над своим промышленным использованием. Вот почему суверенные долги с отрицательной доходностью все еще реализуются. И вот почему Bitcoin, самый безопасный актив-носитель, когда-либо изобретенный, имеет огромный денежный премиум. «Фундаментальная ценность» Bitcoin — это его функция, а не фантазия о дисконтированных денежных потоках: Он рассчитывается глобально за минуты Он идеально дефицитен Он устойчив к конфискации Он надежно нейтрален Он сохраняет покупательную способность с течением времени Он служит безупречным залогом Он поддерживает многотриллионную развивающуюся кредитную экосистему Он монетизирует энергию в неразрушимую денежную базу Говорить, что это «не имеет фундаментальной ценности», все равно что говорить, что права собственности не имеют фундаментальной ценности. Ханке не может понять Bitcoin, потому что он все еще думает, что ценность исходит от дивидендов и купонов. Тем не менее, крупнейшие хранилища ценности в истории человечества — земля, золото, искусство, резервы, валютные базы — не генерировали ноль денежного потока. Их «фундаментальная ценность» проистекала из роли, которую они играют в экономическом порядке. Именно поэтому Bitcoin поглощает денежный премиум быстрее, чем любой актив, когда-либо зарегистрированный. Фраза «фундаментальная ценность» мгновенно рушится в тот момент, когда вы спрашиваете кого-то определить ее, не ссылаясь на модели, построенные на произвольных предположениях. Спросите десять экономистов определить это, и вы получите одиннадцать ответов. Спросите рынки, и вы получите один: Ценность — это то, вокруг чего люди координируются, когда затраты на отказ превышают затраты на принятие. Если вы искренне говорите «Bitcoin не имеет фундаментальной ценности», вы рекламируете, что не имеете представления о том, как возникают денежные активы. Вы говорите миру, что не понимаете дефицита, премий за доверие, сетевых эффектов, рынков залога или макро-микро обратных связей. Вы размахиваете табличкой, на которой написано, что я думаю, что деньги — это то, что говорит правительство. Ханке критикует свою собственную неспособность понять денежный актив, который не вписывается в устаревшие игрушки, которые он использовал для обучения первокурсников.